ДНЕВНИК ПОХОДА.

22 – 25 августа.
Дорога.

Начало сентября – неплохое время для парусной прогулки по Черному морю. В Крыму бархатный сезон. Ласковое солнышко, тёплое море, обилие фруктов – лучшее время для поездки с детьми в тёплые страны. Так думали мы, упаковывая панамки и другие пляжные принадлежности.
На деле получилось как обычно – учебно-тренировочный поход 4 категории, осложнённый непростыми взаимоотношениями с таможней и пограничниками (ссылка на график движения).
Первая часть похода – автомобильная. От своего дома в Подмосковье до яхтклуба в Черноморском мы добирались почти четыре дня. Машина с прицепом, груженая катамараном и другими припасами, включая троих детей, всю дорогу вела себя хорошо и обычно производила неизгладимое впечатление на всякого рода пограничников.
Ночевали мы обычно в степи, поставив палатку в каком-нибудь живописном месте, а на рассвете снова отправлялись в путь. Еду готовили на стоянке утром и вечером в походной кухне.
В общем, всю дорогу чувствовали себя достаточно комфортно, если не считать моего навязчивого желания где-нибудь искупаться. Желание это особенно обострялось днём, когда температура воздуха превышала 30 градусов.
Первая попытка пройти таможню в Новобелой утром 23 августа провалилась, несмотря на то, что пограничная собачка на российской стороне не нашла в машине ничего подозрительного, кроме Катиного печенья. Украинцы и собачек звать не стали, не пустили, и всё.
Так мы и стояли на ничейной земле между Украиной и Россией. Саша мне пытался исполнить песню, про то, какие здесь должны быть красивые цветы, а я пыталась понять, какие вещи надо будет поменять дома, чтобы не замёрзнуть на Ладоге.
И вот когда Саша допел песню, а я почувствовала во рту вкус Ладожской брусники, мы решились на вторую попытку. Здесь следует выразить благодарность за моральную поддержку всем тем, кому успел в этот час позвонить Саша. В результате поздно вечером мы снова были на таможне, на этот раз в Красной Таловке.
Здесь Саша снова принялся заполнять всякие декларации, а дети тем временем залезли на пограничный забор и вели занимательную беседу про овечек, баранов и баранок которые паслись неподалёку. К украинской таможне мы подъехали в потёмках. В свете пограничных фонарей наше транспортное средство имело поистине устрашающий вид. Надежды никакой не было, Катенька давно уснула, свернувшись калачиком на водительском кресле, и тут нас вдруг пропустили на Украину, в Крым!
Когда встало солнце, мы были в 10 км от границы и любовались бескрайними украинскими степями. Тимка, увидев кукурузное поле, завопил во всё горло: «Мама, смотри, сколько у них тут честноку-то выросло!»…
В первой же деревне мы купили виноград, персики и всякие фрукты, и всё было хорошо, и мы правда ехали в Крым, но моё желание где-нибудь искупаться явно отравляло всеобщее счастье. К вечеру мы увидели Азовское море и не смогли не свернуть с дороги. Когда мы запрыгали по колдобинам, младшие дети ненашутку перепугались, но Вася их успокоил: «Мы только вымоем ножки в Азовском море, и опять поедем на большую дорогу».
Азовское море ласково плескалось под высоченным обрывом. Внизу стояли палатки, жили люди. С трудом преодолев крутой спуск, мы очутились на берегу. И тут дети увидели песок, много песка и ракушки. А что ещё нужно детям! Мы накупались в море, наполнили карманы ракушками и почти уже залезли обратно на крутой обрыв, когда Тима с дикими воплями кинулся обратно вниз, Саша наверх, а Катюшка запрыгнула на меня. Скоро я поняла, что Тима как обычно наступил на домик земляных пчёл. Такое с ним бывало уже этим летом. В этот раз я насчитала на нём всего пять укусов…
Следующим утром мы ехали по перешейку и видели сразу два моря. Счастливые дети махали им руками, и почему-то приговаривали пока, пока… Потом они заметили лёд на берегу и Васька принялся им что-то втолковывать про давным-давно умершую морскую рыбу и солёную воду. К середине дня мы добрались до Черноморского и без всякого труда отыскали синие крыши яхтклуба. На этом и заканчивается первая автомобильная часть нашего путешествия.

25 – 28 августа.
Яхтклуб. Черноморское.

Мне это место не понравилось с первого взгляда. Купаться здесь было явно негде. Под палящими лучами полуденного солнца посреди каменистой пустыни, поросшей кустиками полыни, на своих прицепах стояли лодочки. Другие лодочки размером побольше были пришвартованы к причалу. И никакого деревца, никакого тенёчка, никакого счастья не предвиделось.
Саша придирчиво осмотрел окружающую местность, поговорил с бабушкой-смотрителем и, когда я уже надеялась, что мы поедем туда, где хорошо, сообщил, что жить мы будем здесь. Сил выражать свое мнение у меня не было, и я принялась ставить палатку, в надежде, что она будет отбрасывать тень. Но солнце стояло как раз в зените, никакой тени от палатки не было, Саша уехал куда-то к пограничникам, поэтому от безвыходности мы принялись собирать лодку, в надежде когда-нибудь отсюда уехать. Когда наконец счастье почти наступило, и солнце спряталось за крышей яхтклуба, то очень скоро стало совсем темно. К тому же выяснилось, что у нас сломалась газовая плита, и починить ее ночью никак нельзя. Снова нас выручило ведро Нансена-Гуськова, изобретённое специально для похода 2005 года по Белому морю. С тех пор мы всегда его возим с собой, и ни разу об этом не пожалели. Это ведро с дырками, в которое вделана мультитопливная горелка, а к шлангу подсоединяется баллончик с чем-нибудь горючим. Это конечно не кухня с пьезоподжигом, но готовить можно даже на борту.

Весь следующий день мы строили лодку и по очереди бросались с причала в воду. Саша даже пытался использовать ласты, чтоб утонуть поглубже. Дети исследовали прибрежные тухлые воды тёмного моря и, не обнаружив там ничего хорошего, к полудню решили искать счастья в другом месте. Вася с книжкой заполз под маленькую моторку, а Тима с Катей и шашками нашли тень под поросшим ракушками корпусом большого кораблика на обочине пыльной дороги.
Чем больше катамаран приобретал черты серьёзного плавсредства, тем больше обитателей яхтклуба подходило к нам с расспросами. К вечеру лодка была готова, а Саша получил приписку к причалу №17 и разрешение выходить в море в светлое время суток.

Утром 27 августа мы отправились в пробное плавание вдоль северо-западного берега Крымского полуострова. Плавание оказалось недолгое. Еще с утра начал дуть юго-западный ветер. На выходе из бухты нас встретили красивые морские волны. Я успокаивала себя мыслью о том, что у мыса видимо мелко, и если его обогнуть, то там, в море, всё будет совсем по-другому. Попутный ветер нас быстро пронёс мимо мыса, но по-другому не стало. Стремительно долетев почти до Межводного, мы, наконец, решились проверить лавировочные качества Гандвика и повернули в обратную сторону. Ветер постепенно усиливался, соленые брызги перелетали через палатку, слегка позеленевшие дети с тоской посматривали в сторону берега, поэтому мы решили причалить в небольшой бухточке. Едва нос лодки коснулся берега, счастливые младшие дети выскочили на песок и побежали исследовать «чью-то очень большую норку» - недалеко в береговом обрыве виднелся грот. Саша в обнимку с якорем отправился в море, забыли мы его выбросить, когда только подходили к берегу. А я решила попробовать разбудить Васю. Дети – очень стойкие создания с потрясающей выживаемостью и приспособляемостью. Когда начинается волнение, дети обычно засыпают, вернее, впадают в спячку, и не просыпаются до тех пор, пока не захотят кушать. Особенно такие опытные дети, как Вася.
Вдоволь набегавшись и накупавшись, мы продолжили лавировать мимо пляжей с отдыхающими, красиво сменяя галсы, и опустили паруса уже глубоко в заливе.

Весь следующий день мы ждали у моря погоды. Юго-западный ветер ловко закручивал тайфунчики на пыльной дороге. Саша каким-то чудесным, но совершенно легальным способом сумел оформить каботажное плавание по маршруту Черноморское – Феодосия – Черноморское, купил фрукты и новую плитку для корабельной кухни. Будущее наше было предрешено и 29 августа на рассвете мы отчалили от берега.

29 августа, воскресенье.
Черноморское – Большой Костель – Малый Атлеш

Я всё ещё не оставляла мысли бросить якорь в каком-нибудь хорошем месте и понаслаждаться жизнью. Лавируя на юго-запад вдоль берега всхолмлённой равнины Тарханкутского полуострова, мы полюбовались на чудесные сооружения рыбного завода около бухты Кипчак и решили поискать укрытия от волн в Большом Костеле.
Несмотря на конец августа, народу на берегу было много, и все хотели проплыть мимо носа причаливающего катамарана. По неопытности, мне показалось, что это не самое хорошее место для наслаждений, но как показал наш дальнейших поход, грех было желать лучшего.
Успев стосковаться по твёрдой суше, я с детьми отправилась в большую прогулку. Тарханкутский полуостров сложен преимущественно известняками, морские волны бесстрашно разбиваются о береговой обрыв, размывая и разрушая его ещё сильнее. Высота обрыва достигает здесь 30-60 метров. Недалеко от берега здесь проходит грунтовая дорога, а над обрывом многочисленные тропинки.
Балка Большой Кастель входит в состав Тарханкутского природного заповедника. Здесь сохранились участки реликтовых кустарниковых зарослей и ковыльных степей. Однако упрямство моей младшей дочки и жажда великих путешествий растёт в ней намного быстрее, чем она сама, поэтому через пару километров нам пришлось повернуть обратно, только издали полюбовавшись на Джангульское оползневое побережье.
Недалеко от берега на пологом юго-западном склоне балки расположены развалины древнегреческой (херсонесской) усадьбы (последняя четверть IV – первая половина II вв. до н.э.).
В нескольких метрах от берега здесь сохранился колодец с немного солоноватой, но вполне съедобной водой. Мы заправили этой водой все емкости и другой воды до Аю-Дага не повстречали.
Чем дольше Саша предавался беззаботному нырянию где-то около северного мыса бухточки, тем сильнее южный ветер поворачивал к западу. Вскоре пологие волны вчерашнего шторма стали с шелестом перекатывать камешки на пляже, и бухта перестала служить для нас надёжным укрытием. Пообедав, мы подняли якорь и продолжили путешествие на юго-запад.
Ветер усилился и повернул к северо-западу. На большой скорости мы мчались мимо Джангульских обрывов сторону мыса Кара-Мрун (мыс Прибойный) когда впервые увидели дельфинов. Дельфины выпрыгивали из воды совсем рядом с лодкой, а дети с визгом скакали по палубе. Дельфины поплыли дальше, а мы в поисках укрытия от ветра и волн повернули в Караджинскую бухту.
Только здесь мы окончательно поняли, что наш хорошенький катамаран Ветер давно уже вырос и превратился даже не в Тайфун, а в Гандвик, весом в 300 кг без груза, и на песчаный бережок нам его никак не вытащить. Мы попытались спрятаться под обрывом, но это оказалась территория пансионата, и скоро нас оттуда прогнали. В поисках лучшей доли мы отправились дальше, радуясь попутному ветру и сожалея о потерянных дельфинах.
Здесь следует отметить, что мы постоянно были на связи с пограничниками, докладывали им наши координаты, курс и всякую другую информацию, которая их интересовала. Пограничные участки здесь сменяются довольно часто, и каждым новым пограничникам приходится рассказывать всё заново.
На лодке давно сложилась традиция, что в свежую погоду обычно рулит Саша, а мне лучше дается лавировка по встречному штилю. На траверзе мыса Тарханкут, когда при свежем ветре на курсе бакштаг мы подъезжали к подводному рифу, у пограничников как раз случился очередной сеанс связи, и я получила румпель. Таких волн я не видела никогда раньше. Не знаю, как можно определить высоту волны находясь на лодке, которая сначала стремительно падает в глубину океана, а потом, немного подумав, всплывает к облакам и снова начинает падать.
За мысом стало получше. От северо-западного ветра нас защищал береговой клиф, уступ огромной высоты, сложенный сарматскими известняками и изрезанный всевозможными гротами и пещерами.
Солнце клонилось к западу, когда мы проплывали мимо красивой арки Большого Атлеша. Северный ветер свистел в скалах, и не найдя ничего лучшего, мы бросили якорь в укромной бухточке Малого Атлеша и даже сумели высадиться на берег.

За первый ходовой день прошли всего около 40 км.

30 августа, понедельник.
Малый Атлеш – мыс Евпаторийский.

Когда утренние лучи окрасили вершины берегового уступа в золотистый цвет, вооружившись ластами и плавательной дощечкой, я совершила отчаянную попытку добраться вплавь до сквозного тоннеля, промытого морем в Малом Атлеше. Тем временем Катя совершила не менее отчаянную попытку меня остановить, и не потому, что испугалась за маму, а только лишь потому, что я не взяла её с собой. Катька ревела так самоотверженно, что мне пришлось согласиться на ничью, и лишь заглянув в чудесный тоннель, я вернулась обратно на лодку.
Дальше наш путь лежал на восток. На смену известняковому обрыву пришел невысокий береговой уступ, сложенный красно-бурыми глинами. Ненадолго появились дельфины. Ветер дул с берега, волны большой не было. Дети грелись на солнышке и догрызали последние яблочки, купленные ещё в Черноморском. Я укоризненно поглядывала на Сашу, который нам обещал море фруктов и прочих радостей. И тут стали звонить бабушки и поздравлять всех с Тимкиным днём рожденьем. Это ещё одна традиция нашей семьи, постараться сбежать от бабушек в день своего рожденья как можно дальше. Сашино день рожденье мы праздновали в начале похода, купаясь в Азовском море…
Где-то там, на далёком берегу остались развалины античного селения Беляус. Глиняный обрыв давно сменился бесконечным песчаным пляжем. Мы проехали мимо озера Дозунглав, в котором водится так называемый морской кот – опасный скат-хвостокол. И на горизонте показался огромный гриб-поганка, оказавшийся уникальным советским радиотелескопом РТ-70.
Вася принялся объяснять младшим детям, что такое телескоп и зачем он нужен, отчего Тима пришел к выводу, что если забраться на самый верх телескопа, то оттуда будут очень хорошо видны звёзды. Спорили они до тех пор, пока Тима не увидел отличную полосатую палку и предложил папе привязать к ней катамаран, чтоб его не унесло ветром. Палка оказалась Евпаторийским маяком.
На закате мы бросили якорь в море, и ткнулись носами в песчаную пересыпь озера Солёное, недалеко от телескопа. Счастливые дети играли в песок, пока мы с Васькой замешивали последние хлебные крошки с варёной сгущенкой. Потом всё посыпали кукурузными хлопьями и украсили праздничный торт бараночными спасательными кругами.
За это время северный ветер завернул к северо-востоку, и Саша придумал на радость Тимке перечалиться поближе к палке-маяку, под условное прикрытие берега.

За день пройдено около 65 км.

31 августа, вторник.
Мыс Евпаторийский – мыс Лукулл.

Дети ещё сладко спали, когда рано утром мы с Сашей на зарифленных парусах ринулись навстречу восточному ветру. Заложив несколько галсов, мы успешно обогнули Евпаторийский мыс. Здесь к встречному ветру добавилась достаточно крутая волна. Брызги полетели через открытую крышу внутрь палатки. Моя ранимая душа успела спрятаться где-то в пятках, прежде чем лопнула привязка шкотового угла грота, и Саша передал мне румпель. Грот был зарифлен, эту систему крепления шкотового угла мы используем уже несколько лет, раньше она сбоев не давала. Саша заменил привязку на 4 карабина, и мы сделали еще пару галсов, прежде чем раздался страшный стук. Накануне Саша заметил потёртости на швертовой верёвке, и заменил ее на новую. Вот эта новая верёвка и лопнула, шверт на волнах стал болтаться и прыгать в такт моему сердцу. При этом он долбил краем по подмачтовой балке. Саша принялся хвататься за какие-то специальные верёвочки, и совершать другие решительные действия, но у меня больше не было сомнений, я развернула лодку кормой к свистящему ветру и понеслась в обратную сторону.
И вот приходит день и час, когда исчерпав все свои душевные силы и использовав все возможности, остаётся только ждать и надеяться на благоприятный исход событий. Я крепко держалась за румпель и сильно завидовала тому человеку, которого бабушка в детстве заставила выучить «Отче наш». К сожалению, моя неграмотная бабушка не знала толком ни одной молитвы и придумывала их сама, по мере необходимости. Я попыталась последовать ее примеру. И тут мне в голову пришли слова Антона Агафонова, о том, что если деталь сделана с любовью, то она выдержит нагрузки во много раз превышающие предельные. Наверное, обычная серийная лодка к этому времени начала бы уже разваливаться на части…
За мысом волны почти не было. Но не было здесь и никакого убежища. Всё зависело от направления ветра. Мы позавтракали, Саша принялся за починку шверта. К слову сказать, эта верёвочка рвалась уже как-то в прошлом году в сулое при пересечении Восточной Соловецкой салмы. Теперь Саша заменил её на трос, заправленный в трубку из кембрика.
Время шло, ветер стихать не собирался, и я решила пополнить запасы фруктов. Отдыхающие рассказали, что прямо около маяка есть рынок, но идти туда очень далеко. По карте до маяка было около двух километров, солнце светило беспощадно. И тут с Катькой случилась очередная истерика, я куда-то собираюсь, а ее с собой не беру! Когда из-под катамарана вылез сердитый папа, Катька перестала реветь и вцепилась в меня изо всей своей силы. Пришлось взять и её. Рынок мы нашли и купили там целую кучу разных фруктов. Всё было хорошо, пока у Тимки не порвался пакет с яблоками. Яблоки попрыгали по дорожке, Тимка попрыгал за яблоками, Васька за Тимкой. Катя устала и уже никуда не прыгала, а с надеждой косилась на мои ручки, а ручки несли виноград и не могли нести Катю... На лодку мы доставили ябочно-виноградный компот с персиками.
Тем временем ветер выключился, и мы снова боязливо высунулись из-за Евпаторийского мыса. Теперь нас встретило почти ласковое море и почти попутный ветер.
На лодке больше ничего не ломалось, нагулявшиеся дети снова спали, и мы принялись срезать Каламитский залив в направлении мыса Лукулл, стараясь не вылезать из 5 мильной прибрежной зоны. Обещанный по прогнозу восточный ветер задувал почему-то с запада, и через час мы уже снова скакали по пологим волнам.
Иногда мне хочется посмотреть на нашу лодку со стороны, как, например, видят ее пограничники, сидящие на высоком обрыве. Спасибо тому пограничнику, у которого хватило терпения дождаться «пока мы за мысом схоронимся», а там уже выяснять наши намерения и координаты.
А схоронились мы на закате за мысом Тюбек, бросили якорь под глиняным обрывом, на котором рыбаки жгли костёр. Дым этого костра красноречиво говорил о западном направлении ветра и указывал на ненадежность нашего укрытия.

За день прошли по генеральному курсу около 55 км.

1 сентября, среда.
Мыс Лукулл – Фиолентовская бухта.

Ветер не стихал. Всю ночь мы с Сашей по очереди высовывались из палатки, пытаясь определить его направление и оценить обстановку.
Утром поздравили детей с наступлением нового учебного года и продолжили путь. Свежий западный ветер наполнял паруса, лодка резво скакала по волнам на юг, к Севастополю. Бухты Севастополя – моряки считают одними из лучших гаваней мира. Но нам почему-то захотелось поскорее проскочить это место, лишь вкратце поведав детям историю с затопленными кораблями.
И вот впереди мыс Херсонес – крайняя юго-западная оконечность Крымского полуострова. Греко-латинское название мыса Кап-Фанари – «мыс с фонарём». Херсонесский каменный маяк, установленный в 1816 году, один из самых старых в Крыму.
За мысом берег поворачивает на юго-восток и попутный ветер стремительно несёт наш катамаран вдоль известняковых обрывов. В некоторых местах в обрыве виднеются дверки. Там заканчиваются подземные ходы к морю, прокопанные владельцами современных вилл, расположенных наверху.
И вот «непрерывную цепь известняковых обрывов буквально разрывают скалы древнего вулкана. Пласты светлых известняков как будто подброшены здесь высоко вверх, а под ними громоздятся тёмные островерхие утёсы» (из книги Александра и Андрея Ена «Лоция Крыма»). Так в действительности и выглядит берег при подходе к мысу Фиолент или Айя-Бурун (Святой мыс). Обогнув мыс, нам открылась панорама Фиолентовского залива. Даже Саша был поражен необычной красотой этого места.
В тени скал-островов Ореста и Пилара стояли на якоре небольшие прогулочные кораблики. Пологая морская волна с шумом накатывалась на пляж из мелкой гальки (возможно «яшмовый пляж?»), над которым нависали громадные утёсы из чёрной застывшей лавы.
Высокий каменный мыс надёжно защищал бухту от северо-западного ветра. Мы бросили якорь в заливе и попробовали подойти к берегу. Несколько неудачных попыток расчалить катамаран в прибойной волне, заставили меня отказаться от заветной мечты о высадке. Катамаран болтался на якоре, я сидела около мачты, и, пытаясь развеять мрачные мысли, созерцала толпу чаек, поедающих на берегу останки дохлого краба. В это время проснулся Саша и с решительным видом заявил о наступлении всеобщего счастья. То ли ему слишком мешали спать скачущие в палатке дети, то ли в нем проснулись человеколюбивые чувства, в любом случае он сделал невозможное – высадил нас на берег! В спасжилетах, вплавь через прибойную волну. Также нам была доставлена гермушка с одеждой, немного пресной воды и пачка печенья.
Мы чувствовали себя счастливыми Робинзонами и незамедлительно принялись обживать этот безлюдный кусочек суши. Первым делом разогнали чаек и отняли у них дохлого краба. Потом играли в камушки, жевали печенье и купались в прибое. Покончив с первоочередными делами, мы принялись исследовать наши владения и за первым же поворотом наткнулись на соседей.
Соседи были загорелые, с длинными волосами, некоторые совсем без одежды и что-то варили в котелке. Намного позже выяснится, что это была гречневая каша. Этой самой кашей соседи будут кормить моих голодных детей и даже подарят нам ложку. Большое им спасибо. Они тогда и не подозревали, что именно эта ложка выживет после большого несчастного случая с ложками. Уже на обратном пути в бухте Ласпи бросились за борт и утонули почти все штатные ложки, а эта чудом выжила и занимает теперь почётное место в нашей ложечнице. Но это было после.
А пока мы гуляли по берегу, ветер ещё немного усилился, утренняя дымка собралась в серые тучи и начал накрапывать дождик. На этом месте моего повествования произошёл разрыв реальности.
В моей реальности северо-западный ветер повернул немного к западу и начал нагонять большие морские волны прямо на наш кусочек суши. Прибой усилился. В таких условиях не могло идти и речи о возвращении малышей на лодку.
Когда начался дождь, Саша сумел доставить нам палатку, гермушку со спальниками и скороварку с ещё тёплой кашей. Первый дождь мы переждали сидя под скалой, завернувшись в тент от палатки. Дети тем временем съели кашу, в которую попало немало морской воды, и принялись расчищать место для палатки.
Следует заметить, что окатанные камешки пляжа местами были посыпаны острыми осколками разбившихся при падении кусочков скалы. Мы постарались выбрать место, где этих кусочков было как можно меньше, и принялись на порывистом ветру ставить нашу огромную кемпинговую палатку. Эту палатку очень удобно использовать во время стапеля, загрузив всё барахло в тамбур, и очень неудобно во время вынужденных стоянок на берегу. И вот когда всё было почти готово, и почти все ветровые оттяжки были привязаны к тяжеленным обломкам, которые мы собрали по всему пляжу, откуда-то из под облаков к нам спустился человек в военной форме. Человек этот сказал, что это территория воинской части и стоять здесь никак нельзя. Мы в свою очередь показали ему болтающуюся в море лодку по ту сторону прибоя, и торжественно пообещали не представлять угрозы безопасности государства. Человек ушёл и больше не возвращался. Тем временем сумерки сгустились, дождь усилился, и мы забрались в палатку.
Дети вскоре уснули, а я прислушивалась к звукам этой неспокойной ночи. Ветер ещё усилился и завывал где-то в скалах над головой. На порывах он сдувал на палатку каменные осколки, и они неприятно шлёпали по крыше, прерывая монотонный шелест дождя. Но эти тихие звуки были еле уловимы сквозь непрерывный рев и грохот прибоя. Морские волны разбивались в метре от палатки, примешивая к дождю солёные брызги. Галька жалобно скрежетала и шелестела где-то под Васькиным боком. В очередной раз я позавидовала стойкости безмятежно спавших детей и принялась в кромешной тьме южной ночи высматривать наш катамаран. Его еле различимый силуэт отчаянно болтался и дёргался посреди залива.
Я попыталась успокоиться и уснуть. Но во сне я чувствовала себя участником знаменитого Балаклавского сражения, когда английское войско попало под перекрёстный пушечный обстрел. Ситуация была безнадёжна, прибой грохотал, камни сыпались, и чтоб не впасть в отчаяние, я в очередной раз принялась придумывать молитву к Святому Георгию, чей храм виднелся на высоком береговом уступе.
Свято-Георгиевский монастырь – одна из наиболее древних православных святынь Крыма. Согласно христианской легенде, обитель основана ещё в 891 году моряками-греками, спасшимися во время бури у неприступных утёсов мыса Фиолент (из книги Александра и Андрея Ена «Лоция Крыма»). Обитель глубоко почитали, одно время она была даже базовым монастырём, обслуживающим корабли Черноморского флота. Поэтому именно у Святого Георгия я просила о спасении нашего небольшого корабля и его экипажа.
Тем временем ночная мгла рассеялась, ветер немного поутих, начали просыпаться дети. Мы собрали в гермушки наши нехитрые пожитки и стали дожидаться, когда на лодке проснётся Саша. За время, проведённое на берегу мы успели как следует проголодаться, поэтому у меня были решительные намерения добраться до Балаклавы и в защищённой от волн гавани сварить кашу. А потом уж видимо разобрать лодку и никогда больше не путешествовать по морской зыби.
Штурмовав прибойную волну, мы благополучно прибыли на лодку. В отличие от меня Саша выглядел вполне отдохнувшим и выспавшимся и готовился к погружению за якорем. Лодку не сорвало только потому, что якорь накрепко застрял между камнями на глубине около 15 метров. Поэтому пришлось использовать уже неоднократно опробованный способ. Саша ныряет на морское дно и в обнимку с якорем возвращается обратно. Тем временем Вася заводит мотор, я опускаю рули, и мы выходим из залива. По пути стараюсь разглядеть семиметровый крест на скале Святого Явления и сказать спасибо Святому Георгию – все живы-здоровы и поход продолжается.
Здесь следует вернуться немного назад к разделению реальностей. До сих пор я описывала свою реальность. Но, как выяснилось уже дома, была ещё и Сашина реальность, видимо более реальная. Всё дело в том, что я со страху стёрла из своей памяти один день и одну ночь. По словам Саши, была ещё одна ночь с грозой, громом и молниями, которую мы провели на лодке в Фиолентовском заливе. А на берег он нас высаживал два раза. Первый раз, как только мы приехали в этот залив, а потом на другой день утром после грозы. Тогда уж мы и остались ночевать на берегу. Свои слова Саша аргументирует показаниями календаря. Прошло действительно двое суток и, таким образом, наступило утро 3 сентября.

От мыса Лукулл до мыса Фиолент около 55 км.

3 сентября, пятница.
Фиолентовская бухта - Ялта

В Балаклаву варить кашу мы не поехали. Достаточно было послушать переговоры по радиосвязи, с просьбами пропустить в порт, перешвартоваться, повернутся другим боком, чтобы у меня окончательно пропал всякий аппетит. Такой порядок нам не подходит, мы любим свободу, и поэтому развернули катамаран в сторону мыса Айя.
«Море у мыса Айя – особенное. Глубины под стенами мыса достигают 80 метров. Каменная стена отвесно уходит вниз и исчезает в сине-зелёной мгле… Многочисленные гроты, доступные только с моря, зияют в скалах тёмными провалами». На наших глазах прогулочная моторная лодка, мирно плывущая около скал, в одно мгновение исчезла, видимо спрятавшись в гроте.
У самой оконечности мыса Айя расположен «Затерянный мир» - излюбленное место паломничества туристов, судя по плотности его населения. «Со всех сторон грозные скалистые утёсы ниспадают в море, каменные хаосы из огромных глыб известняка придают пейзажу напряженный и даже трагический облик».
Помахав обитателям затерянного мира руками и пообщавшись по рации с пограничниками, мы продолжили плавание на восток в надежде найти достойное укрытие в бухте Ласпи и приготовить там завтрак. Историческое название этой бухты – Бати-Лиман – «Глубокий залив». Его берега представляют собой чередование каменных хаосов и небольших галечных пляжей, обустроенных многочисленными пансионатами. В самой вершине этой бухты имеется достаточно крупный ничейный галечный пляж. На окрестных склонах расположены палатки, которые занимают любое, сколько-нибудь пригодное для этого место. Палаточные лагеря окружены зарослями можжевельника, источающими чудесный запах и соединены многочисленными тропами.
Пока варилась каша, и пологие волны раскачивали стоящую на якоре лодку, мы оделись в спасательные жилеты и совершили паломничество на берег, в чудесный мир песка и зелёных растений. Местные рассказали нам, как с использованием маленьких детей можно получить пресную воду в одном из корпусов пансионата, но нам не захотелось идти несколько километров по берегу, да и завтрак был уже готов. Уютного места для стапеля в Ласпинской бухте не нашлось, и, обогнув мидийные плантации, мы продолжили наше путешествие.
На юго-востоке замыкает панораму ласпинской бухты небольшой глыбовый мыс с белым маяком – мыс Сарыч. Пологий и низменный, утопающей в зелени субтропических зарослей мыс Сарыч – самая южная точка Крыма. На юге, всего в 250 км, находится турецкий мыс Керемпе.
Достопримечательностью района мыса Сарыч является «дача Горбачева». От мыса начинается специальная закрытая зона, огороженная желтыми палками. Туда, видимо, лучше не заплывать. Чтобы случайно не сбиться с верного пути мы завели мотор и пристроились за красивой яхтой, довольно скоро удравшей от нас (тоже под мотором) в восточном направлении.
Попутный ветер почти совсем закончился, моя смятённая душа понемногу успокоилась и я уже без особого вожделения взирала на серебристую ленту автодороги, тем более что причалить к берегу всё равно было невозможно.
Мы плыли вдоль Южного берега Крыма. Шторм, видимо, закончился. Качаясь на попутных волнах, мы любовались пейзажами Горного Крыма, и если бы не тарахтящий мотор, могли бы почувствовать себя Одиссеем.
Но день клонился к вечеру. Ночевать на якоре посреди моря мне очень не хотелось и Саша пошёл на уступки. Притворившись настоящей яхтой, он принялся исследовать возможность захода в порт Ялты. Выяснив, сколько должен заплатить специальному агенту капитан иностранного судна, которым мы являлись, и сколько всего надлежит оформить, мы поняли, что за одну ночь всё равно не успеем.
Уже на закате мы проходили мимо высокого мыса Ай-Тодор, и чуть было не забыли показать детям символ Крыма - «Ласточкино гнездо». Но нам напомнили об этом вспышки фотоаппаратов. Многочисленные туристы принялись фотографировать белый парус нашей лодки, на фоне морских просторов…
Перед нами лежал обширный Ялтинский залив. День неумолимо клонился к вечеру, с гор начали сползать хмурые облака. И мы, опасаясь ухудшения погоды, были вынуждены записаться в пираты и скоротать ночь в грузовом порту Ялты.
О способах постановки на якорь в грузовом порту, может быть, подробно расскажет Саша. Я только скажу спасибо членам экипажа большой белой яхты под неизвестным мне флагом, которые заметили затёртый под причалом катамаран и оказали нам моральную и деятельную помощь. Спасибо. Мы бы сами не справились.

За день пройдено около 65 км, частично на моторе.

4 сентября, суббота.
Ялта – Аю-Даг – Малореченское.

В условия ночевки в порту входило наше полное отсутствие у причала к шести часам утра, поэтому снявшись с якоря в пять, мы попрощались с окутанной розовым туманом Ялтой и вышли навстречу солнцу. Погода была чудесная. Ветер дул с берега, и лодка быстро бежала по волнам.
Большой Медведь Аю-Даг ещё сладко спал, когда миновав побережье Никитского мыса мы вошли в Гурзуфский залив. В глубине залива в лучах утреннего солнца грелись два белых каменных брата Адалара.
Сходив на экскурсию в Пушкинский грот, мы прошли вдоль Артековских пляжей и присмотрели уютное место для завтрака у задней лапы Аю-Дага.
Медведь оказался удивительно гостеприимным. Он не только защитил нас от усилившегося ветра, но и одарил пресной водой, источник которой нам подсказали местные туристы. Они накормили наших детей виноградом. А в подарок от Медведя дети получили огромные шишки, которые насобирали на склоне в сосновом перелеске. С тех пор эти шишки заполняли все укромные уголки нашего катамарана, ещё не заполненные камнями и ракушками.
Тем временем ветер утих, и мы, нагулявшиеся, накупавшиеся и счастливые, отправились дальше. Обогнув мыс Аю-Даг, мы миновали Партенитскую бухту и обошли подальше морем мыс Плаку и островки Птичьи скалы, которые являются частью подводного рифа.
Ветер совсем кончился. В безоблачном небе ярко светило полуденное Крымское солнце. Накупавшись в ласковом изумрудном море, мы завели мотор и взяли курс в обход Алуштинских пляжей на далёкий восточный берег.
Мы заметили у Черного моря одну особенность, которую никогда не встречали раньше в других морях. Это видимое издалека резкое изменение цвета моря. Оно связано с резким изменением ветровых условий. Переступив черту, лодка будто попадает в другой мир, моментально меняется не только сила, но и направление ветра. Это явление Саша назвал утренним бризом, или вечерним, в зависимости от времени суток.
И вот мы уже мчимся вдоль Алуштинских пляжей курсом острый бейдевинд, а на волнах появляются барашки. Вскоре нам пришлось зарифить паруса и заложить несколько галсов. Одновременно мы начинаем задумываться и об укрытии на ночь. Никаких бухточек на этом выровненном участке берега нет, и я предлагаю исследовать возможность захода в устье какой-нибудь речки. На карте изображены достаточно толстые ручейки в районе приморских посёлков Солнечногорского и Малореченского. Но вид прибрежной цивилизации вызывает у нас панический ужас, и мы, спрятавшись под крутой берег, со спокойной душой кидаем якорь в неспокойное море, в виду «уникального по замыслу и удивительного по красоте сооружения – православного храма-маяка во имя святителя Николая Чудотворца, покровителя моряков и путешественников».

За день прошли около 45 км.

5 сентября, воскресенье.
Малореченское – Морское – Новый Свет.

Ночью дети любовались на светящуюся чудесную церковь, поэтому утром они ещё спали, когда подняв якорь, мы поплыли на восток вдоль высокого каменистого берега, изрезанного оврагами и балками.
Пока Саша предавался воспоминаниям далекого детства, как он приезжал на море с родителями, я потихоньку устроила бунт и немножечко повернула в сторону милого его сердцу Морского. В мои намерения входила утренняя воскресная прогулка по рыночной площади этого посёлка. Фруктов у нас давно уже не осталось, поэтому причин для бунта у меня было предостаточно.
Мы подошли к обширному галечному пляжу. Небольшие волны набегали на берег и причаливать мы не стали. Счастливые дети попрыгали в воду и, сделав вид, что умеют плавать, устремились на берег играть в камешки. Саша отправился в большую экспедицию за продуктами, за ним увязался и Васька, с рождения имеющий страсть ко всякому рода бродяжничеству. А я, в наказание за бунтарство, принялась за генеральную уборку катамарана, наслаждаясь отсутствием его беспокойного экипажа.
Позавтракав ряженкой с мягким свежим хлебом, мы, счастливые, устремились на восток к живописным бухтам Нового света.
Пройдя Кутлакскую бухту, защищённую с востока скалистой горой Караул-Оба и обогнув похожий на готический храм мыс Чикен мы оказались в Голубой бухте, в вершине которой сверкал золотистым песком сказочный пляж – строго охраняемая заповедная территория.
С востока бухту ограничивает узкий и длинный, увенчанный утёсом мыс Капчик – Хоба-Бурун – «пещерный мыс». «В средней части мыс через всю толщу пронзён подземной галереей Сквозного грота». Здесь начинается хорошо оборудованная тропа, заложенная в позапрошлом веке князем Голициным. Но сейчас вход в грот заварен чугунной решёткой и тропа поднимается на пологую седловину мыса Капчик, чтобы спустится с другой его стороны на каменистые пляжи Синей бухты.
Обогнув мыс Капчик морем и, по чистой случайности, не столкнувшись ни с одним плавательным средством, в числе которых были многочисленные велосипеды, моторки и прогулочные кораблики, мы бросили якорь Синей бухте в тени отвесного юго-западного обрыва.
Обрыв в этой части заканчивается небольшим, почти недоступным с материка каменистым пляжем. И пока младшие дети гуляли в прибрежных зарослях дикого винограда, я, вооружившись маской, исследовала необычайно богатый подводный мир бухты.
Тем временем пляж на другом берегу стал постепенно очищаться от тел отдыхающий, вечерело, и мы решили, что настало подходящее время для прогулки по тропе Голицина. Перечалив катамаран к другому берегу бухты, я ступила на твёрдую землю Нового Света, впервые после прогулки по гостеприимному Аю-Дагу. Одетые в приличную одежду дети, все же сильно выделялись среди всё ещё многочисленных туристов своей необычайной резвостью. Они, подобно горным козлятам, проворно скакали по извилистой тропе, приводя в неподдельный ужас туристок пожилого возраста. Катька, стараясь изо всех сил не отставать от братьев, временами переходила на все четыре конечности и, где могла, срезала повороты тропы. Исследовав огромный Голицинский грот, резвые дети поскакали в обратную строну, чтобы успеть до заката солнца взобраться на мыс Капчик.
Уже в сумерках мы перечалились на наше прежнее место, под защиту юго-западного обрыва бухты.

За день от Малореченского пройдено около 30 км.

6 сентября, понедельник.
Новый Свет – Аю-Даг

И вот утром, 6 сентября, в понедельник, настало время для принятия давно назревшего решения. Сожалея о том, что не увидим диковинные склоны Кара-Дага, мы искупались на прощание в Синей бухте и, воспользовавшись стабильным северным ветром, повернули носы катамарана на запад. Нам оставалось преодолеть в обратном направлении уже пройденные 350 км, вдоль порой не очень дружелюбных берегов не очень ласкового моря.
Погода на Черном море меняется очень быстро и, чтобы переждать порывы внезапно налетевшего встречного ветра, мы причалили у мыса Ай-Фока, южной оконечности горного массива Папая-Кая. Крутой склон горы в этом месте постепенно разрушается, и узкий пляж, и прибрежная часть моря завалены большими каменными глыбами. Пока младшие дети предавались обычному детскому занятию и строили на берегу из каменных кубиков домики, их родители любовались подводными обитателями, населяющими причудливые подводные руины.
Встречный ветер неожиданно закончился, и мы смогли продолжить путешествие мимо мыса Башенного, на каменистом возвышении которого видна одинокая крепостная башня Чобан-Куле. «В далёкую эпоху генуэзской колонизации Южного Крыма это был один из многочисленных укреплённых форпостов Солдайи (Судака)».
Погода была нестабильна, небо заволокла дымка, ветер никак не мог определиться с силой, но старался придерживаться встречного направления. Не уходя далеко в море, мы лавировали под прикрытием берега, и невольно развлекали отдыхающих на Алуштинских пляжах.
В очередной раз полюбовавшись на Птичьи скалы у мыса Плака, мы решили бросить якорь под прикрытием левой задней лапы нашего старого доброго знакомого Аю-Дага.

Таким образом, за день пройдено от Нового Света около 60 км.

7 сентября, вторник.
Аю-Даг – бухта Ласпи

Утром мы снялись с якоря и первым делом решили пополнить запасы пресной воды. Источник находится на юго-западном склоне Аю-Дага, его легко заметить с воды по бурым железистым отложениям на темных вулканических породах.
Но гостеприимный Аю-Даг не оставил нас без новых подарков. При подходе к источнику посреди камней мы заметили палатку, а рядом с ней меньшего брата нашего катамарана. Его хозяева устроили нам радушный прием с чаепитием и на прощанье одарили морскими бычками.
Заправившись пресной водой, мы поспешили продолжить наше путешествие. Мимо нас в обратном порядке промелькнул весь Южный берег Крыма: залитый солнцем Ялтинский залив, остроконечная корона Ай-Петри, виноградники, дворцы, поселки, а вечером на зарифленных парусах мы подходили к мысу Айя.
Усилившийся встречный ветер гонял по волнам белых барашков. Заложив несколько галсов на траверзе мыса Айя, мы поняли, что не справляемся, и решили переночевать в знакомой бухте Ласпи. Совершив поворот, я принялась закручивать стаксель и не увидела, как порыв ветра подхватил наше судёнышко и понёс его над гребнями морских волн. Я подумала, что случилось что-то неординарное, когда переменившийся в лице Саша, при попутном курсе наглухо зарифливал грот. Наша 300 килограмовая лодка перешла на режим глиссирования. Вскоре мы вошли в Ласпинскую бухту и там смогли перевести дух.
С разрешения пограничников мы бросили якорь в дальнем конце бухты и занялись обычными вечерними делами. Чувствовалось приближение осени, и дети начали прятаться в синтепоновые курточки. Верная примета того, что пора возвращаться домой.

За день пройдено около 60 км.

8 сентября, среда.
Бухта Ласпи - Николаевка.

Утром мы наслаждались жизнью, исследовали богатый подводный мир Ласпинской бухты и купались в окружении медуз, переливавшихся в лучах восходящего солнца всеми цветами радуги. Мы позавтракали и уже заканчивали последние приготовления к выходу, когда случилось большое несчастье с ложками. Они не выдержали суровой походной жизни и все разом вместе с мутной водой бросились за борт. Напрасно Саша пытался обнаружить их блеск на 10и метровой глубине, и, распугав большую часть подводных жителей, он вытащил из-под камня якорь и мы отправились дальше. С тех пор в нашей походной ложечнице осталось лишь несколько чайных ложечек и легендарная минская из Фиолентовского залива. Также не предала своего хозяина моя станинная походная ложка, которая проехала много рек, озёр, морей и даже побывала на горных вершинах.
И вот, осторожно высунувшись из Ласпинской бухты, мы обнаружили, что встречный ветер ослабел и завели мотор. За несколько минут мы преодолели то расстояние, которое безуспешно пытались пройти накануне, и вскоре перед нами показались знакомые очертания мыса Фиолент.
Я ещё раз поблагодарила Святого Георгия за наше счастливое избавление от шторма и попросила его и впредь позаботится о нашей лодке. А дети махали руками знакомым скалам.
И вот уже начались бесконечные известняковые обрывы Гераклейского полуострова, изрезанные подземными ходами, и застроенные богатыми виллами. Мы, любуясь причудливыми гротами, пробирались на моторе у самого подножья скал, и размышляли о возможном укрытии в бухтах Севастополя. Но, обогнув Херсонесский мыс, оценили погоду и приняли решение идти дальше.
На траверзе Севастополя мы встретили целую эскадру военных кораблей. Среди них был небольшой катер, огромный катамаран Коммуна, спущенный на воду почти сто лет назад и спасший множество подводных лодок, катер Эпрон, который спусткал на воду шлюпку. Вскоре подошла подводная лодка, к которой отправилась шлюпка с Эпрона, в небе кружил вертолёт…
Оказавшись в центре такой активной деятельности, мы поспешили поскорей убраться восвояси, и так быстро разогнались, что на закате пролетели на всех парусах место нашего прежнего укрытия у мыса Лукулл. Младшие дети устроили научный спор по поводу возможности морской воды остудить упавшее в неё солнце. По-моему, они пришли к выводу, что скорее закипит и испарится морская вода…
В сумерках мы промчались на всех парусах мимо Николаевки, приведя в восхищение местных отдыхающих, и бросили якорь в небольшой бухточке к северу от посёлка.

За день пройдено всего около 90 км, частично на моторе.

9 сентября, четверг.
Николаевка – озеро Дозунглав.

Прогноз не обещал нам ничего хорошего. К тому же за весь поход нам не удалось получить не одного прогноза, который отражал бы реальные изменения погоды. Подробно о способах получения прогноза может быть написано в Сашиной части.
С утра дул свежий восточный ветер, и мы поторопились поскорее сняться с якоря и продолжить наш путь. Я, по неопытности, стремилась поскорее достичь озера Дозунглав, и, в случае необходимости, использовать его в качестве защиты от любой непогоды.
Любую непогоду обещали прогнозы Ильи Лукомского. Илья был знаком с условным шифром погодных SMSок, которые мы посылали ему на Новую Землю. Он обещал сильный и продолжительный шторм и, судя по частоте посылаемых им сообщений, был весьма обеспокоен нашим положением. Мою тревогу усиливали неизвестные рокочущие звуки, периодически раздававшиеся с неба. Но вскоре выяснилось, что это обычный истребитель, который всё время летает по заданной траектории и тратит драгоценный керосин.
Согласно прогнозу Лукомского, северо-восточный ветер усилился, лодка летела в галфинд на зарифленных парусах, срезая обширный Каламинский залив. В заливе мы промчались мимо небольшой яхточки, которая явно спешила спрятаться в Евпатории.
Но вот уже Евпаторийский мыс с маяком остался позади и начались бесконечные песчаные отмели. Сильный ветер дул точно с берега, поэтому волны не было. Мы явно стремились побить все рекорды скорости. И вот мы уже рядом с озером Дозунглав. Широкая песчано-ракушечная отмель отделяет его от Чёрного моря. Эту отмель прорезает судоходный канал. На правом берегу канала расположен посёлок и порт Мирный. Я облюбовала для стоянки укромную северную бухточку озера.
Саша вышел на связь с пограничниками и запросил у них разрешение на вход в озеро, для укрытия от разгулявшейся непогоды. И тут мы на всех парусах налетели на непробиваемую стену бюрократии украинских пограничников. Нас просили обождать (посреди штормового моря) и , связавшись с нами по телефону, стали выяснять всякую очень важную информацию, а именно фамилию судовладельца, характеристики нашего судна, состав, прописку, год рождения каждого члена экипажа, наши намерения и прочее.
В это время, стуча со страха зубами, под наглухо зарифленными парусами, я пыталась удержать лодку приведённой к ветру, а перепуганный экипаж прятался где-то в глубине рубки.
Ещё раз поражаюсь Сашиной выдержке, человеколюбию и терпению. После получаса переговоров он получил разрешение зайти в озеро и бросить якорь у буя №3. Глубина озера Дозунглав в некоторых местах достигает 27 метров.
Мой рассудок почти помутился от гнева на пограничников, но он моментально прояснился, когда я завела лодку за мол и увидела короткие стоячие волны озера, с которых встречный ветер срывал пенные гребни. Мне сразу расхотелось искать среди них убежища и, руководствуясь исключительно инстинктом самосохранения, я направила катамаран в небольшой промежуток между берегом и северным входным молом со стороны моря. Это была территория уже другого погранотряда.
Здесь мы бросили якорь на глубине в 1 метр, на расстоянии пяти метров от берега, под прикрытием железобетонного мола, через который перелетали Дозунглавские брызги. Начался обещанный шторм.
Потом я пыталась отцепить закостеневшие пальцы от румпеля, унять, выбивающие дробь зубы и каким-нибудь образом изобразить отважного капитана, но вместо этого окончательно расплакалась. Дети, почувствовав относительную безопасность, высунулись из палатки и принялись скармливать мне «таблетки от всех болезней» - глюкозу с витамином С.
Саша в это время, являя чудеса христианской терпимости, пытался объяснить по телефону обескураженным пограничникам, что «яхта» желает окончить маршрут, просит разрешения выбраться из прибрежных вод на сушу и исчезнуть с экранов их пограничных радаров.
Каждый по отдельности пограничник был не против такого развития событий, но вежливо просил у Саши получить разрешение у другого пограничника. Когда после часа телефонных переговоров круг пограничников замкнулся, мы с чистой совестью ступили на твёрдую землю.
До Черноморского нам оставалось ещё около 75 км вокруг Тарханкутского полуострова. Путь до мыса Тарханкут не представлял особой трудности, но дальше нам бы пришлось идти против ветра и волн. При установившейся штормовой погоде об этом не могло идти речи. Ожидать окончания многодневного шторма мы не стали и приняли решение об окончании похода.

За день мы преодолели около 70 км.

От озера Дозунглав в Черноморское ведёт прямая автомобильная дорога. И проехав 30 км на попутной машине через час Саша уже был в яхтклубе Черноморского. Оформив все документы, он забрал со стоянки нашу машину и к ужину успел вернуться на озеро.
К этому времени мы бросили безуспешные попытки поставить нашу кемпинговую палатку, которая явно стремилась превратиться в кайт, и начали разгружать лодку.
Особую неприятность представлял песок, который образовал перемычку между озером и морем. Все песчинки разом захотели улететь с берега в морские просторы, но многие из них по пути передумывали и цеплялись за всё, что могли. Особенно им понравилась липкая поверхность «Виолы», которую они покрывали за считанные минуты толстым слоем. Другие песчинки норовили залететь в глаза, уши и нос. В общем, все пространство, ещё не заполненное камушками, ракушками и шишками с Аю-Дага, вскоре оказалось заполненным Дозунглавским песком. Им же дети наполнили все пустые пятилитровые бутылки и использовали их в качестве уловителей катамаранных упаковок, которые также стремились улететь на юго-запад, подхваченные порывами штормового ветра.
Переночевав на лодке, утром 10 сентября мы оперативно приступили к её разборке.
Единственным относительно безветренным и беспесчаным местом оказался автомобильный багажник, там мы разместили походную кухню и Катю, порядком уставшую бороться с песчаной бурей.

10 - 13 сентября.
Обратная дорога.

Во второй половине дня катамаран был разобран, упакован и, в первом приближении, уложен в прицеп. Силы наши были на исходе, и мы поспешили покинуть берег Черного моря, в поисках более спокойного места.
Преодолев особо труднопроходимые участки песчаной дороги мы смогли вздохнуть с облегчением и продолжить наше автомобильное путешествие. Северо-восточный ветер продолжал дуть, но у нашей машины отличные лавировочные качества и она только немного вздрагивала на особенно сильных порывах.
По пути мы запаслись крымскими арбузами и заночевали на берегу какого-то заросшего камышом озера.
А ветер и не думал кончаться. Палатку мы расположили за машиной и привязали ее оттяжками к прицепу. Со стороны это сооружение, подсвеченное изнутри фонариком выглядело, наверное, весьма устрашающе и напоминало НЛО, приземлившийся посреди поля.
На следующий день (11 сентября) мы снова попрощались с Чёрным морем на Крымском перешейке, запаслись сушеными рыбками и поехали навстречу северо-восточному ветру через Украину к знакомым пограничникам на Красную Таловку. Только там мы могли беспрепятственно выехать на территорию России, потому что там нам оформили все документы и ждали нашего возвращения до 20 сентября.
Вечером в Луганске мы повстречались с Женей Коротких, поздравили его с днём рождением родного города и заночевали в нескольких километрах от погранпоста.
Утром следующего дня (12 сентября) без особых приключений нам удалось пройти таможенный досмотр и продолжить путь по территории России. Ночевать в придорожных условиях нам больше не хотелось, и мы решили ехать до дома.
13 сентября утром дети проснулись в своих постельках и принялись обсуждать страшный сон под названием «Парусная прогулка по Чёрному морю». А вечером мы затопили камин, напекли плюшек и съели их, сколько кому захочется, ведь всякие мечты обязательно когда-нибудь сбываются.

Вернуться к оглавлению